По правде говоря - Екатерина Риз

Мы вернулись обратно к магазину, развернулись на площади, огляделись и увидели то самое здание из красного кирпича. Выглядело оно немного нелепо, зато на фасаде крупными буквами было написано: «Полиция».

Михалыч оказался дородным мужчиной лет пятидесяти. В помятой форме и с пышными усами. И, вообще, мало напоминал современного стража порядка, пусть и поселкового. Глядя на Василия Михайловича Кныгу (полное имя и должность значились на табличке при входе в кабинет) можно было подумать, что время за окном остановилось лет тридцать назад. Настолько спокойным и скучающим он выглядел, словно в его вотчине и вовсе ничего преступного и опасного никогда не происходит. Этакий деревенский детектив. Уравновешенный, с хитрым прищуром и замедленной реакцией. Ни отвечать, ни действовать Василий Михайлович не торопился, слушал, наблюдал и взвешенно выносил каждое решение. Возможно, это и неплохо, но в нашей ситуации, когда меня изнутри разрывало от напряжения и нетерпения, вынести его неторопливость было весьма сложно.

Василий Михайлович, которого мы весьма кстати застали в рабочем кабинете, внимательно нас выслушал, точнее, выслушал Андрея, потому что я молчала, никак не могла справиться с волнением для того, чтобы заговорить. У меня появилось стойкое ощущение, что я нахожусь от сестры на расстоянии вытянутой руки. И загадка её исчезновения вот-вот раскроется. Мы, наконец, увидимся, поговорим, и всё, наконец, закончится. В горле встал ком, и я лишь смотрела на участкового и ждала, что же он мне скажет.

Василий Михайлович Андрея выслушал, покрутил в руке фотографию Ксении, разглядывал её очень пристально. Конечно же, молчал, обдумывая, наверное, целую минуту. Затем потер тяжёлый подбородок.

- И почему я должен вам помогать? – поинтересовался он в конце концов. – Я вас первый раз вижу.

Я посмотрела на Андрея, заметила, как тот в досаде поморщился. Бесконечные объяснения для чужих людей ему изрядно надоели за сегодняшний день. Я поняла, что пришло время взять очередную проблему на себя. Я без спроса присела на стул у стола участкового.

- Василий Михайлович, я вам клянусь, что ничего плохого мы не хотим. Иначе к вам бы не пришли, согласитесь. Эта девушка на фото – моя старшая сестра. – В последний момент я решила, что рассказывать историю исчезновения Ксении, о том, что много лет она находилась в розыске, не стоит. Это лишь усложнит ситуацию. Поэтому решила немного изменить свой рассказ. – Мы много лет с ней не общались, потеряли друг друга. – Я развела руками. – Вот так вот получилось. А тут я случайно узнаю, что она может жить в этом посёлке. Я лишь хочу встретиться с сестрой. Посмотрите, - я указала на фото в его руке, - мы с ней похожи. Это моя сестра. – Взглянула умоляюще. – Пожалуйста. Без вас мы её не найдем. Не по домам же нам ходить.

- Вот этого делать точно не стоит, - сурово сдвинул брови участковый. Затем вздохнул. Положил снимок на стол и накрыл его огромной ладонью. – Ладно. Знаю я их. Хорошая семья, живут на Третьей линии. Номер дома не помню, но мимо не проедете. Ворота там кованные, в розах, таких больше ни у кого нет.

- В розах? – переспросил Андрей.

- Ну да. Каждый цветок, будто отдельно выкован, ни у кого такой красоты в округе больше нет.

Я на Андрея оглянулась, но он выглядел призадумавшимся, и моего взгляда не заметил.

- Что-то не так? – спросила я его в машине, потому что его молчание стало меня беспокоить.

Он на меня посмотрел, будто очнувшись от своих мыслей, затем качнул головой.

- Нет, ничего. Поехали?

Я кивнула. Кивнула, хотя испытывала безумное волнение, словно я уже не сомневалась, что через несколько минут увижу сестру. И меня разрывали противоречивые чувства, я не знала, что сказать и как себя вести. Как, вообще, реагировать на неё… и на ситуацию в целом.

Нужный дом мы нашли быстро. Свернули на улицу, что нам указал участковый, проехали вперёд и одним из последних домов и оказался нужный нам. Глухой забор и крепкие деревянные ворота с той самой кованой окантовкой в виде роз. Выглядело, на самом деле, красиво, искусно выкованные цветы приковывали взгляд. Хотелось остановиться, получше рассмотреть, восхититься работой мастера… И мы с Андреем остановились, стали рассматривать, но восхищение – это последнее, о чём мы сейчас могли думать.

Я первой вышла из машины. Разглядеть что-то за забором было невозможно, и поэтому я просто остановилась. Даже не услышала, как Андрей вышел, хлопнул дверью и остановился рядом со мной. Всё моё внимание было сосредоточено на том, что находится за этим забором и этими воротами. Хотя, там, скорее всего, ничего и не происходило, люди спокойно жили.

- Что делать будем? – спросил меня Андрей.

Я помолчала, собиралась с мыслями. После чего пожала плечами.

- Наверное, позвоним в домофон.

Он выдохнул рядом со мной, как-то обречённо. Краем сознания я этому удивилась, но выяснять сейчас ничего не хотела.

- Давай позвоним, - проговорил Андрей.

Он нажал на кнопку звонка домофона, и пока шёл гудок, мы с ним, кажется, оба замерли в напряжении. Из динамика послышался женский голос.

- Слушаю.

Мы с Андреем оба молчали. Он смотрел на меня, а я на домофон. Потому что даже через него узнала голос сестры. И никак не могла справиться с собой, чтобы что-то ответить. У меня пересохло во рту, помутилось в голове, замерло сердце. Я даже в руку Андрея от волнения вцепилась.

- Я слушаю, - повторил голос, и я поняла, что нужно, нужно что-то сказать. Но прежде чем я смогла собраться с мыслями и силами, Андрей меня опередил.

- Оксана, здравствуйте. Нам нужно с вами поговорить. – Он сделал короткую паузу и добавил: - Нас прислал местный участковый.

- Участковый? А что случилось?

Домофон пикнул, мигнул красной лампочкой, и дверь открылась. Андрей тут же дёрнул её на себя, придержал, чтобы я вошла первой. Я вошла, словно во сне.

За забором оказался добротный, бревенчатый дом в два этажа, с балконом и верандой, и ухоженный сад с детской площадкой, очень похожей на ту, что я видела в охотничьем домике Романа Артуровича. Даже цвета, кажется, те же.

Мы направились по выложенной плиткой дорожке ближе к дому, не успели дойти, как на крыльце появилась хозяйка дома. Она вышла нам навстречу, а я остановилась. Смотрела на неё, понимая, что передо мной стоит Ксения, другая, повзрослевшая, изменившаяся, но это моя сестра. Вот только в моей душе в этот момент не было ни капли радости. Всё вдруг опустилось внутри, стало печально и тягостно, словно на меня рухнула бетонная плита. Чувство тоски затопило меня всю, но это была тоска не по сестре, а по родителям, мне вспомнились их несчастные глаза, обречённый вид при воспоминании о дочери, а она – вот, передо мной, живая и здоровая. И мне совсем не хочется броситься ей на шею, плакать от счастья и облегчения. Если честно, всё, чего я хотела в этот момент – это развернуться и уйти.

Ксюша смотрела на нас с крыльца, и я видела, что она тоже не рада нас видеть. Переводила взгляд с меня на Андрея и обратно, затем у неё вырвался досадный вздох. Мы ещё несколько секунд молчали, приглядываясь друг к другу, после чего она сказала: